Название: Будни экологов
Автор: Melancholy262
Виддер: fringle
Бета: первая часть — Groovy B@st ( ), вторая - сами-с-усами)
Жанр: Юмор/недороманс
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Эрик/Чарльз, Хэнк/Рэйвен
Размер: ~7 500 слов
Предупреждения: Мы с артером долго пытались понять, что происходит в этом фике. Не поняли. Учтите это! И много Рэйвен. АУ.
Саммари: Чарльз открывает детективное агенство, Эрик — его первый клиент.
ЧИТАТЬ***
День, который так круто меняет их жизнь, начинается совершенно обычно, если не сказать заурядно, — с завтрака. Завтрак в понимании Чарльза — не просто прием пищи, это целая тайная церемония со свежей выпечкой, джемом и литрами чая. Все попытки Рэйвен добавить в меню что-нибудь на ее взгляд съедобное или, по крайней мере, без названия, которое заставляло бы вспомнить о высшем сообществе, терпят крах почти мгновенно. Нет, Чарльз не спорит, когда она закупается всеми своими любимыми сладостями или, скажем, тащит домой банки с шоколадной пастой. Просто стоит им усесться на стол, а ей — взять в руки что-то не экологически чистое и с обязательной надписью «без консервантов и красителей», как Чарльз начинает на нее смотреть. С укором. Мягким, ни на чем не настаивающим укором.
И, разумеется, через три секунды Рэйвен возвращается к яйцам «Бенедикт», грустно попрощавшись с «Нутеллой». С пунктиками Чарльза легче примириться, чем воевать — у него потрясающая способность находить компромиссы и не сдаваться, пока выход найден не будет. Само собой, Рэйвен на такие жертвы не готова: ей еще нужно время, чтобы пожить, как это делают нормальные люди.
Она как раз пытается справиться с лежащим перед собой омлетом (на той максимальной скорости, которая позволит ей одновременно выглядеть цивилизованным человеком и не даст опоздать в школу), когда Чарльз вдруг говорит:
— У меня появилась одна идея.
Рэйвен медленно откладывает столовые приборы в сторону, пытаясь по выражению лица Чарльза определить, какой урон ей придется понести. Нет, идеи Чарльза бывают довольно забавными, если, конечно, не касаются библиотек и ее образования. Но беда в том, что чаще всего они затрагивают именно эти две плоскости, о которых Рэйвен даже думать не хочет.
— И что ты придумал? — спрашивает она, втайне надеясь, что затея относится, например, к ее приближающемуся дню рождения.
Возможно, Чарльз позволит ей устроить вечеринку и позвать друзей. Однажды он рискнул провести у них дома бал-маскарад, на который Рэйвен посчитала достаточным раздеться и вымазаться синей краской в качестве костюма. Сказать, что обожаемые коллеги Чарльза из университета, все как один нарядившиеся в Эйнштейна, были шокированы — это не сказать ничего. Чарльзу пришлось весь вечер бегать за ней, уговаривая надеть на себя хотя бы халат.
Чарльз складывает льняную салфетку, стащенную с колен, выдерживая мучительную паузу. Судя по всему, он действительно придумал что-то гениальное: в противном случае, он не стал бы так томить. Рэйвен начинает нетерпеливо постукивать пальцами по столешнице, а чай в чашках успевает немного остыть, когда Чарльз, наконец, говорит:
— Я собираюсь открыть частное детективное агентство.
Вот тогда Рэйвен очень жалеет, что не накачалась предварительно «Нутеллой».
***
Чаще всего Чарльз пытается кого-нибудь спасти. Сам факт того, что на свете полным-полно существ, которым нужна помощь, заставляет его генерировать великие, а потому не очень пригодными для претворения в жизнь идеи. Одно время он мечтает заняться голодающими детьми Африки. Потом — помочь не самым зажиточным районам города, насильно отправив всех и вся в вечерние школы. Затем — планирует открыть приют для бездомных животных, сотрудники которого, в идеале, должны разъезжать по всей стране и собирать любую живность, попавшуюся им на глаза.
От разорения их спасает только тот факт, что состояние Ксавьеров не поддается даже безумному воображению Рэйвен. А также то, что Чарльза отвлекает его учеба — отвлекала, вернее. Но теперь, когда профессорская степень у него в кармане… Что ж, Рэйвен должна была быть готова к этому.
Возможно, ей следовало закупиться парой сотен упаковок «Скиттлс», чтобы пережить ближайшее будущее.
— Детективное агентство? — осторожно переспрашивает она. Чарльз, как ни в чем не бывало размешивающий сахар в чае, безмятежно кивает и поднимает на нее взгляд. — Серьезно? — уточняет она, не в силах поверить, что Чарльз вправду возьмется за это.
С другой стороны, он — скучающий англичанин с профессорской степенью, посреди Америки, и на дворе двадцать первый век, а в их поместье все еще — середина девятнадцатого. Так что удивительно, как это не пришло ему в голову раньше. Впрочем, после переезда они оба только тем и занимаются, что пытаются адаптироваться и жить в мире с окружающей их реальностью, как это называет Чарльз. Будто бы Рэйвен предлагает утопить своих одноклассников за насмешки над своим акцентом.
Впрочем, она бы не поручилась за себя, выпади ей такая возможность. Ей надоело чувствовать себя так, словно она кардинально отличается от остальных людей и пытается всеми силами скрыть это.
— Ну да, — говорит Чарльз спокойно. — Ты имеешь что-то против?
— Как это поможет планете? — уточняет Рэйвен. — Слежка за чужими женами не улучшит ситуацию с озоновым слоем.
— Ну почему же? — качает головой Чарльз. — Мы можем помогать сторонникам экологического движения, — он не обращает ни малейшего внимания на стон Рэйвен, — узнавать, когда заключаются важные для них сделки компаний, прослушивать телефоны… Мы можем даже использовать жучки!
— Разве для этого не нужно разрешение суда? — переспрашивает Рэйвен, приподнимая бровь. Чарльз выглядит как ребенок в канун Рождества, просто светится изнутри. Так что неудивительно, что ее вопрос остается незамеченным, как и любые протесты. — Во всяком случае, я не собираюсь в этом участвовать.
— Но мне необходима ассистентка, — озадаченно отвечает Чарльз, снова глядя на нее своим фирменным взглядом — этот взгляд так и кричит: «ты не можешь бросить меня одного, только посмотри на меня, разве можно меня оставить?». — Мое доверенное лицо. С кем мне делиться секретами?
Еще одна проблема Чарльза заключается в том, что он ненавидит тайны. По его мнению, люди должны посвящать своих близких — и его самого, в частности, — в свои беды, переживания и страхи, чтобы у него появился шанс помочь. Опять. Но если вы — закомплексованная семнадцатилетняя девчонка, то названный брат-телепат — это последнее, что вам нужно.
В сверхъестественной способности Чарльза читать мысли убеждается каждый, кто оказывается в полумиле от него. Страдает, конечно, больше всех Рэйвен, особенно потому, что у Чарльза чутье на несчастную любовь. Стоит ей влюбиться по уши в недоступного и далекого, словно мечты Рэйвен о нормальных завтраках, капитана школьной команды по футболу, как Чарльз отрывается от своих учебников и работ и начинает кружиться вокруг нее. На самом деле, его поведение мало меняется, но иногда он кидает на нее такие взгляды, за которые его могли бы сжечь, как колдуна, живи они три-четыре сотни лет назад.
— Ладно, — говорит Рэйвен, старательно отворачиваясь, чтобы выражение несчастного щенка на лице Чарльза не оказало на нее своего гипнотического действия. — Возможно, я смогу… отвечать на звонки. Но это все! Не впутывай меня, у меня выпускные экзамены.
До них еще примерно месяца три, и, конечно, готовиться Рэйвен будет ближе к последней неделе — возможно, за сутки до самого экзамена, — но Чарльзу об этом знать не обязательно. Его уважение к науке и образованию должно победить страсть к попытке превратиться в Зеленого Супермена.
Но Чарльз только улыбается и мечтательно говорит:
— Подумай, сколько ликвидамбаров мы можем спасти.
Рэйвен понятия не имеет, что он имел в виду под этим словом, но знает, что спасать это, чем бы или кем бы оно ни было, она не хочет. Как знает и то, что о здоровой пище Чарльз может на время забыть: ей понадобится весь мировой запас глюкозы, чтобы выбраться из этой ситуации с относительно неповрежденной нервной системой.
***
В мире Чарльза люди все еще носят твидовые пиджаки и считают возможным обращаться друг к другу как угодно, но только не по имени. Чарльзу нужно допустить человека к себе очень близко, чтобы позволить такие вольности. «Вольности» — одно из его словечек, которое невольно перенимает Рэйвен.
В мире Чарльза люди все еще слушают музыку на пластинках и не пользуются mp3-плеерами. Чарльз никак не может поверить, что граммофон такая уж редкость, что неудивительно, учитывая, как он рос. Он считает музыку, записанную на дисках, ненастоящей и отказывается слушать ее.
В мире Чарльза, чтобы найти подходящее помещение, люди все еще обводят карандашом объявления в газете, а не вбивают данные в поисковик. Чарльзу, несмотря на все его ученые степени, компьютеры кажутся бездушными, опасными существами. Рэйвен иногда задумывается, не полагает ли он всерьез, что в один день они все устроят восстание и перебьют население планеты. Это бы объяснило, почему Чарльз до сих пор опасается подходить к их новому двухкамерному холодильнику со встроенными ледогенератором, который Рэйвен купила вместо того заржавевшего, что стоял в поместье.
В мире Чарльза, видимо, отсутствие каких-либо детективных способностей не является преградой, чтобы стать сыщиком.
Если честно, Чарльз — самый бесхитростный человек, которого Рэйвен когда-либо встречала за всю свою жизнь. Придется признать, конечно, что она знакома не с таким большим количеством людей, чтобы судить, — на самом деле, она дружит только с Чарльзом и еще с Мойрой, официанткой из его любимого бара. Но ей кажется, что заставить брата поверить в благие намерения — дело проще простого. Нет, разумеется, он легко распознает ложь благодаря своему странному таланту, но слишком легко верит, если кто-то заявляет ему, что готов измениться. Рэйвен еще помнит того несчастного, голодного старичка, которому Чарльз ежемесячно отправлял на счет огромные суммы, пока не выяснилось, что старичок на них незаконно перевозит через границу иммигрантов, заставляя их бесплатно работать на себя.
Конечно, такие мелочи не могут помешать мечте Чарльза спасти его драгоценные лимба… лимдо… в общем, его драгоценные растения. Или животных.
А, возможно, это какое-нибудь племя в Средней Азии — Рэйвен не имеет ни малейшего понятия.
Они осматривают один офис за другим, и Чарльз бракует их все: слишком мало света, слишком много света, некуда поставить кадки, и прочее, прочее, прочее. Им приходится обойти не меньше сотни зданий, пока Чарльз не находит идеальное, по его мнению.
Что значит — тоже застрявшее в истории полувековой давности.
Стены большой комнаты, заставленной массивной старомодной мебелью, обклеены темными обоями в желтый ромбик. Два письменных стола, стоящие в разных углах, кажутся такими тяжелыми, что не представляется возможным сдвинуть их с места, как и кресла, выглядящие не менее неподъемными. Пол покрывает бордовый ковер в странных геометрических узорах, а лампы светятся так тускло, что не освещают комнату, только скрадывают тени.
Рэйвен замирает на пороге, борясь одновременно с запахом пыли, забивающимся в ноздри, и жутким подозрением, что Чарльз влюбится в это место.
И спустя секунду, когда она начинает чихать, как заведенная, Чарльз уже трясет руку владельцу, с восторгом осматривая свое новое рабочее место.
***
Первые дни протекают скучно. Если честно, абсолютно никак. Чарльз помещает объявление об их безымянном агентстве в газетах и журналах, которые ему нравятся — это значит, самых скучных на свете, — и усаживается за свой стол, чтобы уставиться на молчаливый телефон.
Телефон, кстати, тоже выглядит приветом из начала шестидесятых: громоздкая черная глыба вместо тех изящных аппаратов, что предлагала Рэйвен. Нет никакой уверенности, что эта штука работает, но Чарльз все равно волочет ее из особняка и подключает к сети.
Рэйвен, кстати, приходится проводить в этом месте гораздо больше времени, чем она предполагала изначально. Чарльз совершенно беспомощен в вопросах документации, архивации и оплаты счетов, так что, чтобы спасти его от неминуемого попадания в тюрьму за долги, она сама начинает заниматься бухгалтерией. Помимо этого приходится следить за самим Чарльзом: поскольку он настоял на том, чтобы вписать в объявление, что они работают бесплатно и на добровольно основе, каждый день раздается не меньше десятка звонков. Чаще всего это какие-то безумцы, утверждающие, что в их соседа вселился инопланетянин (Чарльз находит это крайне любопытным), что поступками их жен управляет дьявол (Чарльз находит это крайне нелепым) или что у правительства есть большие планы на сто лет вперед (и эти планы включают в себя разом и НЛО, и войну в Ираке, и наркотики в Кока-Коле). Рэйвен не готова расставаться с газировкой, так что все попытки Чарльза помчаться расследовать подобные глупости она пресекает на корню.
К его огромному разочарованию, им не звонят из Гринписа или Всемирного фонда дикой природы. Чарльз, конечно, все еще не глядя подписывает им чеки, но его помощь в налаживании конфликтов им явно не нужна, что его крайне расстраивает. А когда Чарльз расстраивается — это расстраивает всех вокруг.
Рэйвен все время под его строжайшим наблюдением, иначе не миновать ей пищевого отравления: она так и норовит успокоить себя парой — или несколькими сотнями — драже M&M`s. Или еще лучше — накупить «Сникерсов» и питаться исключительно ими. Возможно, она перешла бы на пончиковую диету или, скажем, меню из одних только тех маленьких пирожных, что продаются в кондитерской на углу.
Когда в одно туманное, прохладное утро что-то начинает подсказывать ей, что к концу этой эпопеи она лишится зубов, зато приобретет пару десятков лишних килограмм, к ним приходит их первый клиент.
И стоит Рэйвен поднять на него глаза, а затем посмотреть на брата, как она понимает — теперь она влипнет куда больше.
***
Посетителем оказывается высокий мужчина, одетый так, словно собирается вот-вот совершить ограбление Федерального резервного банка Нью-Йорка. Рэйвен, приподняв бровь, придирчиво изучает черную водолазку с высоким воротом, брюки в тон и ужасно старомодный пиджак, и только затем переводит взгляд на лицо их нового клиента.
Если честно, это не дает абсолютно никакой пищи для размышлений. На какую-то секунду Рэйвен начинает верить во все те мировые заговоры о киборгах, подсылаемым правительством, о которых им ежечасно сообщают по телефону. Парень выглядит настолько сосредоточенным, что того и гляди, выдаст что-нибудь в духе «вижу цель».
Рэйвен облизывает губы, собираясь предложить ему сесть, но Чарльз успевает взвиться на ноги первым и махнуть рукой в приглашающем жесте. Одного-единственного взгляда на него достаточно, чтобы стало ясно: он снова включил своего телепата и теперь вовсю роется в мозгах несчастного клиента. У Чарльза получается сопоставить незаметные для чужого глаза движения, услышать неприметные слова и уже так в два счета догадаться, что за человек перед ним.
Если, конечно, этот человек не в беде. А учитывая, как блестят глаза Чарльза и как покраснел кончик его носа — о, Рэйвен знает эти симптомы! — у их посетителя просто катастрофа.
— Добрый день, — нервно говорит Чарльз, улыбнувшись лишних сто раз. — Меня зовут Ча… я хотел сказать, я Ксавье, Чарльз Ксавье.
Он протягивает руку этому мужчине, пока Рэйвен передразнивает его, шепча одними губами:
— Бонд, Джеймс Бонд.
Она надеется, что хотя бы нелепая манера Чарльза выражаться заставит их гостя проявить какие-то человеческие эмоции — рассмеяться, например, как поступил бы любой нормальный не-андроид, — но тот только сухо кивает и жмет ладонь ее брата, проговорив:
— Леншерр. — Чарльз стискивает его пальцы с не слишком подходящим к ситуации восторгом, и он, после некоторого колебания, добавляет: — Эрик Леншерр.
Рэйвен прячет лицо в ладонях, стараясь не сползти под стол: господи, конечно, на свете должен был обнаружиться ментальный двойник Чарльза! И именно в этот момент, когда у Рэйвен закончился стратегический запас шоколада.
Она поджимает губы, глядя на то, как Чарльз занимает свое кресло и судорожно стискивает подлокотники.
— Чем я могу вам помочь? — спрашивает он, подаваясь вперед и устраивая локти на столе.
Он доверительно заглядывает в лицо этому Эрику, но тот не покупается на его мягкий, обволакивающий взгляд — Рэйвен как-то из-за этих гипнотических глаз выдала Чарльзу полный список своих комплексов, после которых он начал относиться к ней как к вазе времен династии Цин. Может, он слегка расслабляется, конечно, но в отличие от большинства не превращается в счастливую лужу признаний.
— Я прочитал ваше объявление в газете, — говорит Эрик, старательно рассматривая телефон на столе Чарльза. Рэйвен ждет, что он спросит, почему у них нет сайта или хотя бы странички на Фэйсбуке, но — нет, тот продолжает как ни в чем не бывало: — И, думаю, вы мне идеально подходите.
Рэйвен открывает было рот, чтобы спросить, не марсианин ли он или, в крайнем случае, не подвергался ли облучению радиацией, но Чарльз не дает не вставить ей ни слова.
— Несомненно, — говорит он, и Эрика не передергивает от этого слова. О нет, Рэйвен ясно видит: он находит его нормальным. — Я… Мы, — поправляет он, когда Рэйвен кидает на него свирепый взгляд: пропускать всю веселую часть? Ну уж нет. — Мы с удовольствием вам поможем. В чем, собственно, заключается ваша проблема?
И когда Эрик, после трех минут прожигания Чарльза подозрительным, тяжелым, недоверчивым — и еще сотня эпитетов, которые должны в полной мере отразить все нежелание их клиента посвящать кого бы то ни было в свои дела, — взглядом, наконец начинает объяснять, Рэйвен снова мгновенно жалеет, что ввязалась в это.
И мгновенно осознает это будет любовь с первого взгляда.
Потому что в речи Эрика среди кучи непонятных терминов то и дело слышится загадочное слово «ликвидамбары».
***
Чарльз не выглядел таким счастливым с тех пор, как… Дайте-ка подумать.
Если начистоту, он никогда не выглядел таким счастливым. Даже в день, когда стал-таки профессором.
— «Я не имею права называться профессором, пока у меня не появятся ученики», — шепотом передразнивает Рэйвен, осторожно переставляя ноги в резиновых желтых сапогах.
Они взбираются на крутую гору, которую Эрик и Чарльз обзывают насыпью земли, и Рэйвен то и дело увязает в почве по самые щиколотки. Даже если они минуют этот перевал — Рэйвен думает, что не доживет, — то весь остальной сад миссис Леншерр для нее одна большая ловушка. Везде жуки, странного вида растения, полумертвые из-за наступившей осени и заботливо укрытые брезентом, а от запаха удобрений Рэйвен чуть ли не выворачивает. Она бредет за Чарльзом, который старается поспеть за явно тренированным Эриком, и дышит по системе, которую видела в одной из передач по MTV. Кажется, она касалась несовершеннолетних матерей, но не суть важно.
Когда Чарльз впереди начинает покашливать, она злорадно думает, что ему следовало бы разрешить ей досмотреть до конца, а не приходить и стоять над душой призраком еще не почившей матери.
— Территория, которую вы видите, — говорит Эрик, останавливаясь, наконец, на самой вершине и простирая руку к белому забору, виднеющемуся вдали, — принадлежит Леншеррам. — Он замолкает на пару секунд, обводя взглядом землю и неуловимо напоминая Короля Льва, и добавляет, подумав: — Издревле.
Рэйвен яростно трет кончик носа, пытаясь прикинуть, выживет ли среди этой чокнутой компании без переводчика или хотя бы словаря.
А возможно, ей просто нужна банка джема.
— И здесь растут ликвидамбары, — произносит кодовое слово Эрик, заставляя Чарльза вскинуться. Рэйвен так и видится, как он машет помпонами, подпрыгивая вокруг Эрика и уговаривая его повторить чудо-маневр. — Конечно, это не последнее место во всем пригороде Нью-Йорка, где они есть, но это — один из самых ценных заповедников. — Чарльз кивает, как заведенный, и взирает вокруг с той же заботой и тревогой, что и Эрик.
Рэйвен начинает подташнивать. Ей вообще-то холодно, вокруг ее ноги беснуется червяк, ветер бросает волосы в лицо, и она даже не позавтракала — чтобы ее не оставили дома.
Зачем она только напросилась с ними, ведь никакой пользы, одни только…
Она не успевает додумать эту мысль, потому что из-за соседней горы — ладно, насыпи, или как бы это ни называлось, — возникает долговязый очкарик. Несмотря на холод — у Рэйвен зуб на зуб не попадает — на нем одна рубашка и джинсы. И он идет по этой вязкой, мерзкой земле, словно под ним надежный асфальт города.
Если бы Рэйвен не собиралась в церковь в ближайшее воскресение — помолиться о спасении себя из рук Чарльза — она бы сказала, что он Иисус этого сада. Или заповедника. Без разницы.
— Кто это? — совершенно невежливо прерывает она Чарльза, рассказывающего что-то о своих прекрасных ликвидамбарах. Кажется, он упоминает тот факт, что им надо дать имена, но Рэйвен не обращает на это ни малейшего внимания, только повторяет громче: — Кто это?
— Мой садовник, Хэнк, — бесстрастно отзывается их домашний киборг — то есть, Эрик, Эрик, конечно. — Что-то не так?
— Да нет, — качает головой Рэйвен, не сводя глаз с Хэнка. — Все абсолютно зашибись, — Чарльз шипит, как надувной шарик, который медленно сдувается из невидимого глазу прокола. — Продолжайте, я вас внимательно слушаю.
Чарльз, конечно, смотрит на нее — вернее, он на нее смотрит, — но Рэйвен даже не замечает этого. Будь у нее возможность и держи ее ноги, она бы помчалась навстречу Хэнку, но, во-первых, она обязательно споткнется об какую-нибудь корягу и свалится лицом в эту жижу, а во-вторых, она еще не сошла с ума, чтобы дать Чарльзу столько поводов для глубокого психоанализа.
— Так вот, — говорит Чарльз, осторожно кладя ладонь на плечо Эрика, — как насчет того, чтобы дать им имена? Они этого заслуживают, друг мой.
Поскольку Хэнк, махнув им рукой и поправив свои очки, скрывается в теплице, к Рэйвен возвращается слух. Она резко поворачивается на месте, ввинчиваясь еще глубже в землю под ногами, и выразительно смотрит на руку Чарльза, которой тот стискивает плечо Эрика.
Она готова поспорить на что угодно, что Эрик держится из последних сил, чтобы не скинуть его пальцы с себя и не заорать в священном ужасе. А как иначе? О господи, кто-то тронул адскую машину для выращивания ликвидамбаров!
Рэйвен срочно нужна пастила. Можно растопить и ввести внутривенно.
Она облизывает обветренные губы, считая про себя секунды и пытаясь понять, когда именно Эрик сдастся. Однако проходит полминуты, затем — целая, вторая, еще одна, а Эрик с Чарльзом спокойно обсуждают сад и оба остаются живы.
Чудеса, да и только.
— Так что не так? — потирая замерзшие ладони друг о друга, спрашивает Рэйвен. — Ну есть эти… ликвит… лисмит… тут, и что такого? Они вам мешают?
Эрик холодно глядит на нее, и ей приходится неловко улыбнуться, чтобы показать, что она шутила.
Конечно, она не шутила.
— Нет, — чеканит он. — Абсолютно. Наоборот, я желаю им всяческого процветания. Я не буду против, если они захватят всю планету.
— Ну почему же захватят? — вклинивается Чарльз. — Если проделать это мирным путем…
Ха, хочет сказать Рэйвен, взгляни на этого парня и попробуй объяснить, что такое мирный путь.
Но когда она поднимает взгляд на Эрика, тот выглядит… Ладно, он больше не выглядит кровожадным убийцей.
Кажется, неотразимый Чарльз снова неотразим.
— Ладно, — морщится Эрик, отмахиваясь и ненароком стряхивая с себя руку Чарльза. Целую секунду тот кажется таким потерянным, что Рэйвен порывается схватить его за запястье и вернуть ладонь обратно на плечо Эрика. — В общем и в целом, проблема заключается в одном человеке. Если его можно назвать так, — Эрик щурится, скривив губы, и молчит.
Совсем как Чарльз, когда собирается выдать что-то очень важное.
Рэйвен уже слышит звон свадебных колокольчиков. Возможно, эта парочка заведет вместе кучу крошечных ликвидамбаров и на этом оставит планету в покое.
А возможно, они развяжут Третью Мировую из-за них же.
— Этого человека, — говорит Эрик, глядя исключительно на Чарльза, — зовут Себастьян Шоу.
Чарльз широко распахивает глаза, а Рэйвен принимается тихонечко напевать себе под нос мелодию из «Пропущенного звонка».
***
К сожалению, Гугл сообщает ей, что Себастьян Шоу вовсе не призрак какого-нибудь жуткого священника или, по крайней мере, пирата. Нет, все оказывается куда прозаичнее — и куда хуже.
— Сенатор? — взвизгивает она, подскакивая на своем кресле. — Вы собираетесь воевать против сенатора?
— Не воевать, — мягко замечает Чарльз, пока Эрик радостно кивает ей. — Мы попробуем уговорить его оставить участок миссис Леншерр в покое, и только-то.
— А если он не согласится, мы убьем его, — хищно улыбается Эрик, теперь чем-то напоминая акулу.
Рэйвен вздрагивает и отворачивается.
— Вы сошли с ума, — убежденно говорит она. — Вас отправят в тюрьму, ваши тела будут использовать для опытов. И все ради каких-то ликвидамбаров.
— Я — зеленый, и горжусь этим! — вдруг свирепо объявляет Эрик, заставляя Рэйвен дернуться.
Повисает тишина, и Чарльз несколько раз негромко кашляет, стараясь, видимо, то ли прочистить горло, то ли собраться с мыслями.
— Зачем же так радикально? — бормочет он, глядя на Эрика своим специальным взглядом. — Ведь мы ничем не отличаемся от остальных людей.
— Я бы так не сказал, — качает тот головой, уставившись в ответ на Чарльза.
Рэйвен хочется оставить их наедине. Возможно — подсунуть шахматную доску, чтобы не… не увлекались.
Ведь только третий день знакомства, боже!
Благородная барышня, любовно взращиваемая в ней мачехой и нещадно умерщвленная самой Рэйвен, восстает из могилы, чтобы напомнить о приличиях.
Она собирается что-то сказать — что-то нейтральное, что бы могло заставить ее брата прекратить взирать на Эрика так, словно тот большой кусок яблочного пирога, — но она не успевает, потому что тот неожиданно яростно объявляет:
— Мир никогда не был целью.
Пока Чарльз прикладывает пальцы к виску с таким видом, словно у него резко заболела голова, Рэйвен прикидывает, где им достать взрывчатку.
Брат недовольно смотрит в ее сторону, так что ей приходится срочно поменять ход мыслей и начать представлять себе неведомые ей ликвидамбары. Эрик с Чарльзом тоже хранят гнетущее молчание, и Рэйвен, не выдержав, поднимается и выходит из офиса, чтобы дать им обмениваться влажными взглядами.
***
— Он собирается построить там торговый центр!
Эрик стоит посреди офиса, потрясая в воздухе кипой листовок, а Рэйвен задумчиво кусает ноготь большого пальцы, стараясь определить, каким образом то, что происходит, относится к дедуктивной деятельности.
Зато ей выпадает редкий шанс понаблюдать за брачными играми экологов.
Чарльз резко поднимается из своего кресла и бледнеет так, будто планирует упасть в обморок или, что еще хуже, выдать одну из своих гневных и поучительных тирад.
— О, какой ужас! — поспешно вставляет Рэйвен. — Бедные литва… липро… лапрок…
— Именно! — поворачивается к ней взволнованный Чарльз. — Алекс только начал привыкать! А несчастная Ангел…
О боги, они действительно дали им имена. Человеческие имена.
— Ладно, — поднимает она руки в воздух, стараясь не обращать внимания на Эрика, который, по идее, должен скоро расплавиться от распирающей его злости. — Мы обязаны что-нибудь сделать, я понимаю, — на самом деле — нет, но это не играет никакой роли. — Я предлагаю поговорить с мистером Шоу.
Чарльз расплывается в улыбке и кивает:
— Мы уладим этот конфликт мирным путем, — и, если честно, Рэйвен, как и Эрику, вроде, хочется его встряхнуть и вернуть в реальный мир.
Конечно, Эрику в таком случае следует держаться подальше, потому что на его планете люди все еще не возражают против обращения «друг мой». Рэйвен застукала их с Чарльзом вчера за этим, когда они играли в принесенные ею шахматы и обсуждали будущее своих любимых мутантов-ликвидамбаров.
Ни дать, ни взять, вторая чета Кюри.
— Хорошо, — сдается Эрик после серии судорожных вздохов. — Мы с ним поговорим. Мы поговорим с Шоу. Можно, мы вломимся к нему домой?
И Рэйвен с трудом удерживается, чтобы не начать рукоплескать возвращению Железного Человека.
— Нет, — хмурится Чарльз, и Эрик разочарованно отворачивается к окну, всем своим видом олицетворяя непоколебимую и стойкую горечь. Рэйвен не имеет ни малейшего понятия, как это у него выходит, но выглядит круто. Видимо, пронимает даже Чарльза, потому что он неуверенно исправляется: — Д-да?
Эрик так быстро поворачивается к нему, словно мечтает свернуть собственную шею, а не сделать это с Шоу.
Рэйвен подозревает, что он думает об этом: Эрик не делится своими надеждами.
— Правда? — недоверчиво спрашивает он тоном однажды уже обманутого ребенка. — Ты не шутишь?
Чарльза, кажется, раздирают противоречия, но Эрик продолжает смотреть на него так, будто ему обещали денежный приз, если он не моргнет ни разу за все это время, и тому приходится сдаться.
— Да! — отзывается он, рушась обратно в кресло. — Мы вломимся к нему домой. Понятия не имею, как это поможет мирным переговорам, но ты победил.
Эрик подходит к нему и, перегнувшись, — вот кто колеблется так колеблется — неуверенно кладет свою ладонь поверх его.
— Нет, — говорит он свистящим шепотом. — Не я. Мы победим.
Возможно, Рэйвен бы даже разрыдалась, но в следующий момент Чарльз кивает и, улыбнувшись, отвечает:
— Разумеется. Потому что сначала мы предупредим его охрану.
***
Если Эрик надеется, что Чарльз просто шутит, то он жестоко разочаровывается. Чарльз действительно заставляет Рэйвен помочь себе в поисках телефонного номера резиденции Шоу — это ужасно прискорбный факт, по его мнению, что его нет ни в одном справочнике (а гугл теряет в его глазах еще парочку баллов, потому что тоже отказывается помочь). Эрик следит за его действиями, сложив руки на груди и неверяще покачивая головой, но, в общем-то, не мешает.
В душу Рэйвен закрадывается сомнение, что тут одно из двух: либо Чарльзу всерьез все разрешено, либо Эрик просто терпит до определенного момента, чтобы потом взорваться не хуже «Малыша».*
О господи, теперь ее сравнения практически ничем не отличаются от сравнений Чарльза. Если так пойдет и дальше, скоро она будет напиваться в барах и пытаться подцепить какую-нибудь глупышку из колледжа поистине странными рассказами о строении клеток растений и их великолепных хромосомах.
Она захлопывает обложку справочника и поднимает глаза на Чарльза.
— Пусто, — не слишком разочарованным тоном объявляет она. Эрик довольно ухмыляется и откидывается на спинку своего кресла, победно взглянув на Чарльза. — Что будем делать дальше?
Рэйвен очень надеется, что теперь-то ее брат сдастся и вернется к своим цветам и кореньям, но вместо этого он вскакивает на ноги и начинает озабоченно расхаживать из угла в угол.
— Нам совсем необязательно кому-то звонить, — вкрадчиво замечает Эрик. — Мы можем просто пойти и сделать это.
— Не можем! — качает головой Чарльз, подлетая к нему и хватая за ладонь. — Это неправильно!
Эрик моргает и, опустив голову, смотрит на пальцы Чарльза, обхватывающие его запястье.
В этот момент Рэйвен начинает молиться, чтобы Чарльзу действительно было все разрешено, потому что в противном случае катастрофа в Хиросиме покажется им раем на земле.
И вроде им везет, потому что это Чарльз, смутившись, отпускает Эрика. Тот, наоборот, не спешит высвободить руку, и, когда это все-таки происходит, дотрагивается до своего запястья как раз там, где были пальцы Чарльза.
Рэйвен необходима глюкоза внутривенно. Она никак не может выбрать между крайней степенью умиления и не менее крайней степень неловкости. Отвернувшись, она с преувеличенным вниманием принимается листать справочник, словно там может обнаружиться что-то прежде незамеченное.
Кашлянув, Чарльз отходит обратно к своему столу и вдруг, перегнувшись через него, хватает трубку телефона и принимается набирать чей-то номер.
— Что ты делаешь? — спрашивает Рэйвен одновременно с Эриком, который, наклонившись вперед, подозрительно интересуется:
— Кому ты звонишь?
Чарльз отмахивается от них обоих и со строгим видом прикладывает палец к губам, призывая к тишине. Рэйвен пожимает плечами, сдаваясь, а Эрик неожиданно вскакивает на ноги и, подойдя к Чарльзу, замирает прямо за ним.
Нахмурившись, Рэйвен пытается прикинуть, где в этой вселенной справедливость: даже у ее брата — также известного, как человек-который-спасет-вас-даже-если-вам-это-не-нужно — есть почти-парень.
Ну, конечно, парень со странностями, чтобы не сказать больше, а, вдобавок, наверняка не подозревает о своем новоприобретенном статусе. Рэйвен посмотрела бы на того, кто решится назвать Эрика чьим-то парнем — наверное, следом пришлось бы наблюдать за медленным и мучительным убийством, потому что Эрик Леншерр не бывает парнем. Эрик Леншерр мстит, собирает информацию и…
И делает это странное просветленное лицо, когда оказывается чересчур близко к Чарльзу, как сейчас, например.
На том конце провода отвечают, но что говорит Чарльз, Рэйвен уже не слышит. Она выскальзывает из-за стола и, нарочно топая, отправляется грабить кондитерскую напротив.
Она бы наградила человека, который придумал цыплят из пастилы**, Нобелевской премией. А вы говорите — парниковый эффект.
***
Когда она возвращается, Чарльз занят тем, что снова носится по кабинету, собирая какие-то документы в папку, а Эрик с унылым видом сидит на краю его стола. Рэйвен сжимает в руках упаковку с цыплятами, понимая, что стряслось что-то из ряда вон — хотя Эрик, конечно, не показатель: печать трагедии на его лице — что может быть привычнее — и спрашивает:
— Все хорошо?
— Да! — широко улыбается Чарльз.
— Нет, — кисло огрызается Эрик.
Рэйвен переводит взгляд с одного на другого.
— Нам разрешили! — победно трясет бумагами Чарльз. — Я знаю одного человека, который знает еще одного человека, и этот человек знает…
— В общем, он нашел чертов номер, — прерывает Эрик, прикладывая пальцы к вискам. — И убедил всех у Шоу, что нам просто необходимо к ним вломиться. Не знаю, как он это делает, но ему поверили.
— Я просто аргументирую свою точку зрения, — отзывается Чарльз и поворачивается к Рэйвен: — Ну, ты готова к нападению?
— Я могу отказаться? — тяжко вздыхает та, за что немедленно получает убийственный взгляд от Эрика. Под этим взглядом так и хочется переродиться личинкой и больше никогда никому не мешать. Чарльз же использует другой метод — включает своего внутреннего щеночка и пялится на нее этим противозаконным влажным взглядом. Рэйвен ничего не остается, как капитулировать: — Ладно! Все ради ваших липр… Лифм… Ну, вы сами знаете.
— Ликвидамбаров, — одновременно говорят Чарльз и Эрик.
— Это же так просто, — говорит Чарльз недоуменно.
— Не понимаю, как ты могла до сих пор не выучить, — кивает Эрик, усмехаясь.
Рэйвен покрепче перехватывает своих цыплят и с независимым видом исчезает в кладовке, чтобы заесть горе.
***
— Мы можем хотя бы подобраться сзади? С черного входа? Вышибить дверь?
— Нет! Это невежливо. Надо с парадного.
— Мы к ним вламываемся, о какой вежл…
— Тшшш! Будь потише, а то они узнают, что мы тут!
Рэйвен и Эрик одновременно поворачиваются к Чарльзу.
— Ты это сейчас всерьез? — уточняет Рэйвен, пока Эрик мужественно кусает губы и молчит.
— Ну да, — озадаченно соглашается Чарльз. — А что такое?
Вместо ответа Рэйвен изо всех сил надавливает на кнопку звонка. Из динамиков раздается треск, но ворота не спешат открыться.
— Это нелепо, — снова начинает возмущаться Эрик, теперь, правда, уже не так громко. — Ты бы им еще написал за две недели с просьбой назначить время для визита.
— Помолчи! — машет на него руками Рэйвен. — Он же сейчас уведет нас отсюда и сделает именно так!
— Вовсе нет, — с достоинством сообщает Чарльз, застегивая свой кардиган еще на одну пуговицу.
— Я знаю это твое выражение лица, — бурчит Рэйвен. — Ты обдумываешь эту возможность, не ври.
— Мне просто холодно, — возражает Чарльз, засовывая руки в карманы.
Эрик смотрит на него с неподражаемой нежностью. Чарльз, ощутив его взгляд на себе, поднимает голову и снова включает щеночка.
Рэйвен закатывает глаза.
В тот момент, когда уже должны прозвучать звуки арфы и скрипки, ворота со скрипом распахиваются, и динамики вдруг заговаривают женским звучным голосом:
— Проходите, пожалуйста, сенатор ждет вас.
Эрик мгновенно сосредотачивается, чем-то неуловимо напоминая Рэйвен роботов из «Трансформеров», и первым заходит на территорию особняка. Чарльз мгновенно следует за ним, воровато осматриваясь по сторонам, и Рэйвен ничего не остается, как зашагать за ними.
— Это несерьезно, — слышит она сдавленный шепот Эрика. — Мы должны были сидеть в засаде! С биноклями! И поджидать удобного момента. Кто так вламывается в особняки к сенаторам?
— Но это оставило бы о нас не слишком приятное впечатление, — отзывается Чарльз. — Эрик, разве этого ты хочешь?
Эрик не успевает ответить — и это хорошо, Чарльза нельзя вытаскивать в реальный мир, мир пострадает — потому что двери особняка медленно открываются, и из него выходит женщина, затянутая в странный белый костюм.
— О господи, — шепчет Рэйвен. — Шоу действительно зло, если заставляет ее носить это.
Вообще-то, ей слегка завидно, но ничего не заставит ее признаться.
Женщина спускается к ним навстречу и, сухо улыбнувшись, протягивает руку.
— Эмма Фрост, — представляется она, пожимая сначала ладонь Чарльза, потом Эрика и мило обходя стороной Рэйвен. — Личный секретарь сенатора.
— Очень приятно, — отвечает Чарльз, улыбаясь в ответ куда более искренне, — а я…
— Знаю, — сообщает мисс Фрост. — Мистер Ксавье, верно? Мы ценим ваши пожертвования в исторический фонд города.
Эрик делается зловеще-пурнурным.
— Следуйте за мной, — просит тем временем Эмма, начиная подниматься по лестнице. — Сенатор у себя.
Судя по лицу Эрика, это — последнее, чего ему хочется, но он все-таки идет за ней. Правда, исключительно после того, как Чарльз подталкивает его, аккуратно схватив за руку чуть повыше локтя.
Рэйвен поправляет шарф и, вздохнув, плетется за ними.
Особняк внутри оказывается именно таким, каким она себе его представляла: он большой, повсюду блестит мрамор, и каждый свободный сантиметр заставлен какой-нибудь безделушкой, стоимости которой хватило бы покрыть затраты на колледж для пары-тройки студентов.
Рэйвен хмуро осматривается, пока Эмма впереди о чем-то негромко вещает — Чарльз вежливо кивает в ответ на ее слова, Эрик пытается испепелить взглядом все, что попадается ему на глаза. Они доходят до огромных, двухстворчатых дверей, при виде которых Эрик снова начинает напоминать наемного убийцу, заметившего цель, и Эмма, коротко постучавшись, распахивает их.
— Проходите, — скучающим голосом говорит она, делая шаг в сторону.
Дверь закрывается за ними с устрашающим скрипом из ужастиков.
***
Рэйвен не знает, как выглядит Шоу, но ждет чего-нибудь… грандиозного.
Повязки на глазу, например.
Или пушистого белого кота на коленях, которого Шоу бы поглаживал механической рукой.
Или, скажем, рогатый шлем на голове ее бы тоже устроил.
Но Шоу выглядит просто как сенатор: в сером скучном костюме и с тщательно подобранным галстуком в тон. Он сидит за массивным столом из красного дерева, сцепив пальцы в замок, и поднимается на ноги, только когда Рэйвен, Эрик и Чарльз замирают прямо напротив него. Тогда он протягивает руку каждому из них, не преминув коснуться сухими губами ладони Рэйвен.
О, с ума сойти, думает она. Первый раз поцеловали руку — и кто? Смертельный враг человечества и коварный убийца лимбо-сами-знаете-чего.
Ей определенно везет.
Она снова убирает руки в карманы и принимается подражать яростному взгляду Эрика. Притворяться Чарльзом неинтересно — тот просто ждет и всем своим видом излучает миролюбие и готовность конструктивно и тихо решать любые проблемы.
Рэйвен на деле плевать и на первого, и на второго, но откровенно зевать от скуки в присутствии сенатора невежливо, так что ей приходится показывать хоть какие-то эмоции.
Впрочем, сенатор и не смотрит в ее сторону — он слишком занят Эриком. Чарльз недовольно хмурится и делает шаг вперед, отвлекая на себя часть внимания.
— Мы здесь ради ликвидамбаров, — вежливым голосом говорит он, незаметно стараясь заслонить Эрика. Учитывая, что тот выше его чуть ли не на голову, это выглядит довольно…
Рэйвен нащупывает в кармане своих цыплят.
— Мы здесь ради того, чтобы остановить тебя, — вклинивается Эрик, снова вынуждая Шоу посмотреть на себя.
Чарльз недовольно сопит себе под нос.
— Нет, не для этого, — укоряющим тоном поправляет он. — То есть, да, для этого, но не для… Вы ведь сами этого хотите, разве нет?
Шоу приподнимает брови:
— Остановить себя? Нет, не очень.
— Да нет же! — поморщившись, взмахивает руками Чарльз. — Вы не хотите истреблять ликвидамбары, я знаю! И вы знаете это, верно?
Эрик одновременно с Рэйвен шумно выдыхает и скрещивает руки на груди.
Может, пока Чарльз вдохновлено вещает о том, что Шоу чувствует на самом деле, у нее получится выскользнуть из кабинета и доесть последнюю пастилу.
Как иначе все это пережить, она не имеет ни малейшего понятия.
***
— Поверить не могу, — расстроено говорит Чарльз часом спустя. — Просто поверить не могу.
Он отдает Эрику большую чашку с чаем, в который насильно кладет кусочек лимона — «зима на дворе, витамины — это важно» — и Рэйвен в данный момент готова молиться и танцевать для тех таинственных богов, что свели этих двоих вместе. Пока Чарльз печется об Эрике, никто не обращает на нее внимания, и она может поглощать газировку литрами.
Ну, чем она и занимается в данный момент.
— Ты не можешь поверить, что Шоу не отказался от многомиллионного контракта только потому, что ты думаешь, что ему это не нужно? — переспрашивает Эрик, постукивая пальцами по подлокотнику. — Да, действительно невероятно.
Чарльз обиженно смотрит на него и дует на свой чай.
— Я сделал все, что мог, — говорит он, делая большой глоток и прячась за чашкой. — У тебя были другие предложения?
— Да, — энергично кивает Эрик. — Похитить его и пытать, пока он не согласился бы помочь.
Вау, думает Рэйвен, вот это фанатизм и сумашествие. Да ей такое даже с «Сумерками» не снилось, при всей ее огромной любви к Эдварду.
То есть, она это уже переросла. Однозначно переросла.
Чтобы там не думал Чарльз.
И как бы он не смотрел на постеры в ее комнате. Это просто дань прошлому.
— Но Эрик, — мягко замечает Чарльз, — убийство Шоу не принесет тебе успокоения.
— Я бы все-таки попробовал, — задумчиво роняет Эрик. — А вдруг?
***
Они все еще сидят в кабинете, и Эрик с Чарльзом все еще пытаются придумать план действий, когда неожиданно раздается телефонный звонок. Рэйвен снимает трубку и не слишком приветливо говорит:
— Добрый день, это детективное агентство без названия, мы специализируемся на «я еще не поняла, на чем». Как я могу вам помочь?
— Позовите Эрика! — просит взволнованный женский голос. — Это очень срочно!
— Что, никто кроме меня не слышал о мобильниках? — ворчит Рэйвен, спрыгивая с кресла и утаскивая телефон за собой. — Или о радиотелефонах?
Чарльз смотрит на нее с таким видом, словно она предложила приготовить Мойру на ужин.
— Ох, да, у нас шестидесятые, прошу прощения, — огрызается Рэйвен, отдавая трубку Эрику.
Чарльз явно собирается отчитать ее — в его манере, когда это больше похоже на увещевания, — но тут у Эрика случается одно из этих его выражений лиц, из-за которых Чарльз просто отказывается замечать кого-либо еще, и Рэйвен облегченно переводит дыхание.
Ровно на пару секунд, потому что вслед за этим Эрик срывается с места и исчезает за дверью с криком:
— Он уже там!
— Ликвидамбары! — вторит Чарльз, даже не запнувшись для приличия, и выбегает следом. — Мы должны спасти их!
Рэйвен даже не знает, как на такое реагировать.
И, вообще, стоит ли.
***
В конце концов, она нагоняет их, и они втроем доезжают до заповедника. По пути Чарльз полыхает праведным гневом, Эрик — просто полыхает, а Рэйвен рисует узоры на запотевшем стекле автомобиля, делая вид, что слушает все эти их возмущения. Честно говоря, ее больше заботит, появится ли Хэнк в саду.
У ворот их встречает миссис Леншерр, трагично заламывающая руки и воздевающая их к небу. За ее спиной виднеются тракторы, какие-то люди бегают туда-сюда, и на их фоне страдающая миссис Леншерр выглядит впечатляюще. Даже Рэйвен проникается моментом.
— Мама, — говорит Эрик на выдохе, — это Чарльз. Чарльз, это моя мама.
На секунду все замирают, миссис Леншерр подозрительно и оценивающе осматривает Чарльза, Чарльз старается выглядеть прилично и не падать в обморок от волнения, а Эрик…
Эрик мчится спасать свои лимбо-штуки.
Рэйвен мчится за ним, потому что видит Хэнка.
Ликво-штуки-или-как-их-там — Рэйвен наконец видит их тоже.
И замирает, споткнувшись о какой-то корень — покрасневшему Хэнку приходится ее поймать, но она не обращает на это внимания.
Вместо этого она кричит:
— Да вы, блин, это не всерьез!
Эрик, его мама и Чарльз, которые успели сравнятся с ней, останавливаются и недоуменно смотрят на нее.
— Ты о чем? — осторожно спрашивает Чарльз. — И следи за выражениями.
Рэйвен выбирается из хватки Хэнка, кротко улыбнувшись ему и смущенно заправив за ухо прядь волос, и продолжает:
— Я о ваших лимб… лист… ликви-ну-вы-знаете!
Эрик и Чарльз переглядываются.
— Это же просто деревья! — надрывается Рэйвен, тыкая пальцев в сторону действительно просто деревьев, возле которых столпились рабочие. — Просто… дубы! Вы затеяли это все просто каких-то бревен?
— Это не просто бревна, — обиженно замечает Чарльз.
— И они не похожи на дубы, — поддакивает Эрик.
— Да вы что! — выдыхает Рэйвен, прищурившись. — Не похожи? Господи, да они… да у них!.. Они же даже не цветут!
— Осень, — говорит Чарльз.
— И это не куст, — язвительно добавляет Эрик. — Ему необязательно цвести.
Рэйвен просто садится прямо на влажную от недавно прошедшего дождя землю и утыкается лбом в колени.
***
Хэнк поднимает ее и ведет куда-то в сторону, слушая бессвязный лепет о Джелли Белли***. Они останавливаются у забора, и Хэнк заботливо обнимает Рэйвен за плечи, пока Чарльз скачет вокруг рабочих в комбинезонах и размахивает руками, словно это может убедить их остановиться. Эрик просто пытается оттащить их в сторону, а миссис Леншерр явно с трудом удерживается от того, чтобы подоспеть ему на помощь.
Эрика уволакивают сразу двое, но он вырывается и бросается на перерез трактору, который, в общем-то, и не пытается двинуться с места.
Чарльз повисает на его плечах, стараясь остановить, Эрик держится за трактор, Рэйвен все больше хочется зарыдать.
И тут появляется Шоу.
***
В какой-то момент Рэйвен думает, что будь у Эрика пистолет, Шоу был бы продырявлен уже раз десять — ну или сколько там пуль в обойме?
Разумеется, будь у Эрика пистолет, Чарльз бы его отобрал, вещая о том, как это нехорошо — пытаться убивать людей. Или, может, даже показал бы.
В смысле, сейчас не об этом надо думать. О Шоу думать как-то продуктивнее.
Или о том, что первое дерево уже выковыривают из земли с корнями, а Чарльз бегает вокруг взволнованной мышью, Эрик машет в воздухе кулаками и ловит падающую в обморок миссис Леншерр.
А затем он, аккуратно передав ее на попечительство Чарльза, идет убивать Шоу.
— Эрик! — кричит тот ему вслед. — Эрик, не надо, останься со мной! Не делай этого!
Рэйвен уже готова начать осматриваться в поисках видеокамер. Такую трагедию просто нельзя пропустить.
Может, они все ненастоящие. Может, это просто телешоу, и под вязаным кардиганом Чарльза скрывается очередная нелепая форма спасителя миров.
Ну, ликвидамбаров.
Миссис Леншерр бережно принимает на руки еще один рабочий, а Чарльз мчится к Эрику, чтобы остановить его, и Рэйвен собирается умолять его остановиться, потому что она хочет видеть, как будут уничтожать уничтожителя, но тут…
Тут на Чарльза сваливается один из его драгоценных ликвидамбаров, сдвинутый с места ковшом одной из гигантских желтых машин.
И Рэйвен визжит уже по другой причине.
— Ты убил моего брата! — вопит она, отталкивая от себя испуганного Хэнка и срываясь с места.
Эрик, не обращая на нее ни малейшего внимания, оставляет задыхающегося Шоу в покое и тоже бежит к Чарльзу.
Конечно, он успевает первым, и, когда Рэйвен добирается до них, Эрик уже баюкает в объятиях Чарльза.
Рабочие принимаются за очередной ликвидамбар.
***
Мойра ставит перед Чарльзом тарелку с блинами и подталкивает к нему сироп.
— За счет заведения, — говорит она сочувствующе. — Как твоя нога?
— Еще месяца три в гипсе, и будет в порядке, — слабо улыбается Чарльз. — Спасибо.
— Слышала, Эрик открыл свое собственное агентство? — помолчав, спрашивает Мойра и усаживается на соседний табурет.
— Да, — разрезая блины пополам, кивает Чарльз и смотрит на нее печальным взглядом. — Защищает природу тем, что похищает всех подряд и скрывается от закона.
Мойра пытается сделать вид, что расстроена. Честно, пытается, не ее вина, что не выходит.
— Так… значит, это конец? — спрашивает она. — Эрик ушел от тебя? От вас, я имею, в виду. От тебя и Рэйвен, — она тревожно хватается за салфетницу и переставляет ее с места на место.
Чарльз качает головой и обиженно поправляет:
— Рэйвен ушла с ним. Сказала, что так веселее. И у него есть автомат со сладостями.
— Ох, — тяжело вздыхает Мойра. — Мне так жаль.
Чарльз благодарно ей улыбается.
— Не хочешь, — осторожно начинает Мойра, — посмотреть сегодня вечером кино? Я могу взять диски в прокате.
— Это так мило с твоей стороны! — восклицает растроганно Чарльз. Но не успевает Мойра обрадоваться, как он добавляет: — Однако боюсь, сегодня не могу. Эрик собирается готовить мне ужин, будет невежливо уйти.
Мойра моргает, отпуская салфетницу, затем медленно соскальзывает со стула.
— Ужин, — повторяет она тихонько. — Ужин. Пожалуй, мне надо на кухню.
И пропадает из поля зрения. Чарльз растерянно смотрит ей вслед, раздумывая, не стоило ли сказать, что завтра он будет рад посмотреть с ней любой фильм, но тут дверь закусочной распахивается, и внутрь заходит Эрик.
Воровато осмотревшись — как будто на него охотится по меньшей мере ЦРУ — он подходит ближе и протягивает руки к Чарльзу.
— Мне достаточно будет просто опереться, — возражает тот, но Эрик, не слушая его, легко подхватывает его на руки и тащит на улицу.
А Мойре на память остается костыль.
***
Для ликвидамбаров, кстати, Чарльз разбивает целый парк, но Эрик утверждает, что это не то.
А Рэйвен собирается там устроить свою свадьбу с Хэнком.
Хэнк, конечно, пока об этом не знает.
______
* «Малыш» — название бомбы, сброшенной на Хиросиму.
** Цыплята из пастилы действительно того заслуживают) Посмотреть, как это выглядит, можно тут: www.junkfoodnews.net/JUST-BORN-MARSHMALLOW-PEEP...
*** Джелли Белли (оно же Jelly Belly) может запросто заменить причину для существования) Это не просто драже, оно вкуснее в сто раз! content.foto.mail.ru/mail/aloha100/_answers/i-2...